Francis Scott Fitzgerald «The diamond as big as the Ritz» — Ch. IX (8/11)
english-frank.ruФрэнсис Скотт Фицджеральд «Алмаз величиной в отель "Риц"» — Глава IX
Even as she spoke (еще когда она говорила) John put up his hands to shield his sight (поднял руки, чтобы заслонить/защитить глаза: «зрение»; shield — щит). Before their eyes (на его глазах: «перед его глазами») the whole surface of the mountain had changed suddenly (вся поверхность горы вдруг превратилась; to change — менять; изменяться; превращаться) to a dazzling burning yellow (в ослепительную пылающую желтизну), which showed up through the jacket of turf (которая просвечивала сквозь покров дерна; jacket — куртка; пиджак; кожух; оболочка) as light shows through a human hand (как свет просвечивает сквозь человеческую руку; to show — показывать; проступать, быть заметным; просвечивать). For a moment the intolerable glow continued (еще мгновение невыносимое сияние продолжалось/длилось), and then like an extinguished filament it disappeared (затем, словно погасшая: «погашенная» нить /в лампочке/, оно исчезло; filament — очень тонкая нить, волосок; нить накала), revealing a black waste (явив взору черную пустыню; to reveal — открывать; разоблачать; обнаруживать, показывать) from which blue smoke arose slowly (от которой медленно поднимался синий дым; to arise), carrying off with it what remained of vegetation and of human flesh (унося с собой /то/ что осталось от растений и человеческой плоти). Of the aviators there was left neither blood nor bone (от авиаторов не осталось ничего: «ни крови ни кости») — they were consumed as completely as the five souls who had gone inside (они были уничтожены полностью, как /и те/ пятеро, которые зашли вовнутрь /горы/: «так же полностью, как…»; soul — душа; человек, индивид).
Even as she spoke John put up his hands to shield his sight. Before their eyes the whole surface of the mountain had changed suddenly to a dazzling burning yellow, which showed up through the jacket of turf as light shows through a human hand. For a moment the intolerable glow continued, and then like an extinguished filament it disappeared, revealing a black waste from which blue smoke arose slowly, carrying off with it what remained of vegetation and of human flesh. Of the aviators there was left neither blood nor bone — they were consumed as completely as the five souls who had gone inside.
Simultaneously, and with an immense concussion (одновременно, с огромным сотрясением), the château literally threw itself into the air (замок буквально взлетел на воздух: «бросился/метнулся в воздух»; to throw — бросать, метать), bursting into flaming fragments as it rose (раскалываясь при подъеме: «когда/пока он поднимался» на пылающие обломки; to burst — лопаться; разрываться; взрываться), and then tumbling back upon itself in a smoking pile (и потом падая = упал обратно /вниз/ в виде дымящейся груды /развалин/; upon itself — на самого себя) that lay projecting half into the water of the lake (которая лежала, наполовину выдаваясь в озеро). There was no fire (огня не было) — what smoke there was (/весь/ дым, какой был) drifted off mingling with the sunshine (улетел прочь, смешавшись с солнечным светом), and for a few minutes longer (еще несколько минут: «несколько минут дольше») a powdery dust of marble drifted (поднималась порошкообразная = мелкая мраморная пыль; powder — порошок) from the great featureless pile (от огромной бесформенной кучи/груды; feature — особенность, характерная черта, признак; форма, структура, общий вид) that had once been the house of jewels (которая прежде была драгоценным дворцом: «домом драгоценностей»). There was no more sound (все затихло: «не было больше звуков») and the three people were alone in the valley (в долине остались только трое; alone — один, одинокий).
Simultaneously, and with an immense concussion, the château literally threw itself into the air, bursting into flaming fragments as it rose, and then tumbling back upon itself in a smoking pile that lay projecting half into the water of the lake. There was no fire — what smoke there was drifted off mingling with the sunshine, and for a few minutes longer a powdery dust of marble drifted from the great featureless pile that had once been the house of jewels. There was no more sound and the three people were alone in the valley.