H.G. Wells «The Door in the Wall» (25/27)
@english_frankГ. Дж. Уэллс «Дверь в стене»
“We passed it talking (мы миновали ее, беседуя). I passed it (я прошел мимо нее). I can still see the shadow of Gurker’s marked profile (я все еще вижу тень четко очерченного профиля Гуркера; marked — поразительный, выдающийся; бросающийся в глаза; to mark — очерчивать границы), his opera hat tilted forward over his prominent nose (его складной цилиндр, наклоненный вперед над его торчащим носом; prominent — выступающий; торчащий, выдающийся), the many folds of his neck wrap going before my shadow and Ralphs’ as we sauntered past (многочисленные складки его шейного платка, двигающиеся впереди моей тени и /тени/ Ральфса, когда мы профланировали мимо; to saunter — гулять, прогуливаться, прохаживаться, фланировать).
“I passed within twenty inches of the door (я прошел в двадцати дюймах от двери). ‘If I say good-night to them, and go in (если я попрощаюсь с ними и войду),’ I asked myself (спросил я себя), ‘what will happen (что произойдет)?’ And I was all a-tingle for that word with Gurker (и я весь трепетал /в ожидании/ того разговора с Гуркером).
“I could not answer that question in the tangle of my other problems (я не мог ответить на тот вопрос в сплетении моих других проблем). ‘They will think me mad (они посчитают меня сумасшедшим),’ I thought (подумал я). ‘And suppose I vanish now (а предположим, я сейчас исчезну)! — Amazing disappearance of a prominent politician (поразительное исчезновение известного политика)!’ That weighed with me (это повлияло на мое решение; to weigh with — влиять на /решение и т. п./). A thousand inconceivably petty worldlinesses weighed with me in that crisis (тысяча невероятно мелких светских условностей повлияло на мое решение в этот критический момент; crisis — критический, решительный момент; to conceive — полагать, размышлять; постигать; представлять себе; испытать, ощутить, почувствовать).”
Then he turned on me with a sorrowful smile, and, speaking slowly (затем он повернулся ко мне с печальной улыбкой и медленно сказал; sorrow — горе, печаль, скорбь; грусть, сожаление); “Here I am (/и/ вот я здесь)!” he said.
“Here I am (я здесь)!” he repeated (повторил он), “and my chance has gone from me (и мое счастье ушло от меня). Three times in one year the door has been offered me (три раза за один год дверь была предложена мне = дверь была передо мной) — the door that goes into peace (дверь, которая входит = ведет в гармонию; peace — мир, покой; гармония, дружелюбие, дружелюбность, согласие), into delight (к наслаждению), into a beauty beyond dreaming (к красоте за пределами мечтаний), a kindness no man on earth can know (к доброте, которая неизвестна ни одному человеку на земле). And I have rejected it, Redmond, and it has gone (а я отверг ее, Редмонд, и она исчезла) — ”
“How do you know (откуда ты это знаешь)?”
“I know (я знаю). I know (знаю). I am left now to work it out (мне остается: «я оставлен» теперь понять это; to leave — оставлять, покидать; to work out — решать /задачу/; отработать /долг и т. п./), to stick to the tasks that held me so strongly when my moments came (продолжить усердную работу с задачами, которые так сильно держали меня, когда наступали моменты; to stick to — продолжать усердно работать). You say, I have success (ты говоришь, я имею успех) — this vulgar, tawdry, irksome, envied thing (эту вульгарную, кричаще безвкусную, докучливую штуковину, которой завидуют; to envy — завидовать). I have it (/да/ имею).” He had a walnut in his big hand (в его большой руке был грецкий орех). “If that was my success (если бы это был мой успех),” he said, and crushed it (и раздробил его), and held it out for me to see (и протянул его мне, чтобы я увидел).
“Let me tell you something, Redmond (Редмонд, позволь мне кое-что сказать тебе). This loss is destroying me (эта потеря разрушает меня). For two months (уже два месяца), for ten weeks nearly now (сейчас уже почти десять недель), I have done no work at all (я не выполняю совершенно никакой работы), except the most necessary and urgent duties (кроме самых необходимых и срочных обязанностей). My soul is full of inappeasable regrets (моя душа полна неудержимых/неутолимых сожалений; to appease — успокаивать; умиротворять, унимать, усмирять). At nights (по ночам) — when it is less likely I shall be recognised (когда менее вероятно, что я буду узнан) — I go out (я выхожу из дома: «наружу»). I wander (я брожу). Yes (да). I wonder what people would think of that if they knew (интересно, что подумали бы люди, если бы они узнали об этом). A Cabinet Minister (член совета министров), the responsible head of that most vital of all departments (ответственный глава самого важного из всех департаментов; vital — жизненный; /жизненно/ важный, насущный, существенный; необходимый), wandering alone (бродит один) — grieving (горюя) — sometimes near audibly lamenting (иногда почти вслух плачет/сокрушается; to lament — стенать, плакать; сокрушаться, горевать, горько жаловаться) — for a door, for a garden (о двери, о саде)!”
“We passed it talking. I passed it. I can still see the shadow of Gurker’s marked profile, his opera hat tilted forward over his prominent nose, the many folds of his neck wrap going before my shadow and Ralphs’ as we sauntered past.
“I passed within twenty inches of the door. ‘If I say good-night to them, and go in,’ I asked myself, ‘what will happen?’ And I was all a-tingle for that word with Gurker.
“I could not answer that question in the tangle of my other problems. ‘They will think me mad,’ I thought. ‘And suppose I vanish now! — Amazing disappearance of a prominent politician!’ That weighed with me. A thousand inconceivably petty worldlinesses weighed with me in that crisis.”
Then he turned on me with a sorrowful smile, and, speaking slowly; “Here I am!” he said.
“Here I am!” he repeated, “and my chance has gone from me. Three times in one year the door has been offered me — the door that goes into peace, into delight, into a beauty beyond dreaming, a kindness no man on earth can know. And I have rejected it, Redmond, and it has gone — ”
“How do you know?”
“I know. I know. I am left now to work it out, to stick to the tasks that held me so strongly when my moments came. You say, I have success — this vulgar, tawdry, irksome, envied thing. I have it.” He had a walnut in his big hand. “If that was my success,” he said, and crushed it, and held it out for me to see.
“Let me tell you something, Redmond. This loss is destroying me. For two months, for ten weeks nearly now, I have done no work at all, except the most and urgent duties. My soul is full of inappeasable regrets. At nights — when it is less likely I shall be recognised — I go out. I wander. Yes. I wonder what people would think of that if they knew. A Cabinet Minister, the responsible head of that most vital of all departments, wandering alone — grieving — sometimes near audibly lamenting — for a door, for a garden!”